faces&places / Аокигахара: путешествие в лес призраков

У Насти Боряк несколько домов, разбросанных по миру. «Наш дом не там, где мы родились, – считает девушка, – а там, где хранятся лучшие воспоминания и живут любимые люди». Сейчас Настя живет в Японии. Для Faces&Places она написала мрачную историю своего путешествия в лес Аокигахара, известный также, как лес самоубийц и лес призраков.

Мы просто трусы или нормальные люди?

Конец петляющей автомобильной дороги скрывается после ближайшего поворота за пышно зеленеющей листвой плотных деревьев. Мы стоим по правую её сторону, не чаще чем раз в десять минут пропуская мимо себя редкие машины. Шелест лесной тишины обволакивает сознание; в то же время мы безуспешно пытаемся определить своё местонахождение. Лесной массив полностью глушит слабый GPS сигнал, и, если бы не случайные встречные на дороге да не автобусная остановка в двух-трёх километрах от нас, мы бы чувствовали себя по-настоящему оторванными от мира. Быстро становится ясно: мы не имеем ни малейшего понятия, куда идти.

Лес Аокигахара, так же известный как Дзюкай – «море деревьев», разрастался на территории у подножия горы Фудзи с древнейших времён. Его площадь на данный момент составляет приблизительно 35 км2. Мы находимся лишь в какой-то из его частей, но не знаем, в которой именно.

Когда мы только начинали планировать наше небольшое авантюрное путешествие, самой трудной задачей представлялся путь до леса – место изолировано от публичных мест, к тому же мы хотели сэкономить на транспорте. Однако же добрались мы без особого труда: говорящим по-японски иностранцам не так трудно поймать автостопом машину, водитель которой с удовольствием задаст вам три тысячи и один вопрос про русскую зиму и будет после очень долго удивляться тому, что в Москве, например, настоящей зимы уже никто давно не видел. Словом, доехали мы в лучших русских традициях «с ветерком». И вот теперь медленно бредём вдоль пустующей дороги, гадая, где именно может находиться цель нашего необычного визита. Через какое-то время телефон одного из нас внезапно подключается к интернету, и мы прокладываем маршрут окольными путями, находим нужный нам вход в лесную чащу и заходим вглубь. На дороге смолк даже ветер.

Мы просто трусы или нормальные люди?

При всём желании я бы не смогла сейчас ни повторить тот путь самостоятельно, ни объяснить другим людям, по каким тропам нужно идти, ни хотя бы примерно нарисовать дорогу на бумаге. В этом лесу словно воплощается неуловимый на словах закон жизни, и в памяти живых (не столько физически, сколько душой) путь к запретному месту стирается оттого, что они забрели на него слишком рано, а в сознании мёртвых (тех, чей земной срок стремится к концу) он не сохраняется потому, что им уже не нужен обратный путь.

В какой-то степени прогулка по этому лесу помогает ответить самому себе на вопрос, далеко ли твоя собственная смерть – чем тебе в нём хуже, чем больше хочется повернуть назад, тем ты живее. В Японии даже существует поверие, что единожды вошедший в лес самоубийц уже никогда не вернётся обратно. Стоит отметить, что у этого явления есть вполне справедливое историческое обоснование – в старину в лес отправляли умирать стариков, ставших материальной обузой для семьи. Впрочем, атмосфера в лесу действительно мистическая, и чем дальше мы в него углублялись, тем чаще в мыслях трусливо возникал вопрос: «А что, если и правда не вернёмся?».

Мы просто трусы или нормальные люди?

Учащённые удары сердца бьют по барабанным перепонкам; каждый шаг заставляет работать быстрее маленький механизм жизни, и его работа слышится всё отчётливее, заглушая собой внешние звуки – протяжный вой высоких деревьев, голоса спутников, гул редких машин вдалеке. Такое ощущение, будто кто-то надел мне на голову невидимую кастрюлю и плотно закрыл крышку.

Я хорошо слышу себя. Острее ощущаю физические процессы, протекающие в моём теле. Торопливый бег крови щекочет вены, мысли отчаянно толкаются и что-то кричат в голове – настолько громко, что я не успеваю понять смысл каждой из них по отдельности. Резко упало зрение. Иду, как в тумане, инертно двигая ногами. Пока мне ещё удаётся различать опасные корни, сучья и ямы, хотя всё больше это становится для меня одной большой размытой картинкой. Перед глазами – шедевр абстракционизма, на голове будто бы сосуд, сужающий её физическую форму, и беспокойство внутри поневоле нарастает. Так было не только у меня.

Мы просто трусы или нормальные люди?

После двадцати-тридцати минут прогулки мы начали осознанно держаться как можно ближе к пролегающей между двумя частями леса автомобильной дороге, но даже так мы порой оставались наедине друг с другом среди оглушающей сознание тишины. В Аокигахаре не случайно не работает GPS, не ловит интернет, сбиваются показатели компаса – любые электронные и не только приборы чувствуют на себе влияние магнитной аномалии, возникшей в лесу в результате огромного скопления лавы в структуре ландшафта.

Великая гора Фудзи – действующий стратовулкан, и, хотя последнее извержение произошло довольно давно – в 1707 году, в Аокигахара, расположенном вблизи подножия, сохранились остатки застывших горных пород, которые и сводят с ума современные телефоны. Однако не только отсутствие GPS способствует тому, что здесь можно легко заблудиться или даже, согласно японскому мифу, и вовсе не вернуться.

Довольно трудно понять, что представляют из себя «большие скопления лавы в структуре ландшафта» – во всяком случае, я совершенно точно имела в голове иную картинку до того, как увидела всё своими глазами. Лава накапливалась здесь в течение не одного столетия, понемногу видоизменяя ландшафт; в итоге внутри, казалось бы, обычного леса образовалась цепь из нескольких тысяч довольно крутых впадин и холмов, и просто погулять там в привычном темпе вряд ли удастся. Даже если вы не против постоянно карабкаться, хватаясь за повисшие сверху сучья, а после снова спускаться, и так бесчисленное количество раз, то всё равно есть большая вероятность того, что вы оступитесь и провалитесь в какую-нибудь яму. Вот почему из Аокигахара можно «не вернуться». Стоит кому-то потеряться и сломать ногу, провалившись под груду сухих веток, то без действующего сигнала GPS помощи ждать будет в прямом смысле неоткуда.

Кроме того, магнитная аномалия вызывает соответственные изменения и в физическом состоянии людей. Именно поэтому у нас заметно упало зрение, именно поэтому внешние звуки слышались то отчётливо громче, то сильно тише. Так мы и бродили по Аокигахаре – в полном блёре, боясь свалиться в яму и ещё больше опасаясь всё же наткнуться на труп.

Поездка в лес самоубийц звучит как игра, пока ты не окажешься там по-настоящему. Впрочем, нам повезло встретить в том лесу исключительно живых людей, которые, как и мы, отнюдь не собирались кончать с собой в ближайшем будущем. К тому же, в большей части мест, где мы гуляли, вероятность найти мёртвое тело очень невысока. На самом деле в огромном Аокигахаре существует совершенно определённое место, куда идут люди с подобным намерением. Его мы и искали под воздействием магнитной аномалии. Добраться до нужного участка леса оказалось не так уж трудно – на удивление, он находится прямо посередине прогулочной тропы для людей, желающих осмотреть пещеры. Если идти по этой тропе, то в какой-то момент натыкаешься на знак «вход воспрещён» и перетянутую через несколько деревьев маркировочную красно-белую ленту. За ней и начинается лес самоубийц, и если до этого мы понимали, что вряд ли найдём покончившего с собой человека, то стоило нам перешагнуть через эту черту, стало ясно одно: чем дальше мы уходим от прогулочной тропы, тем скорее мы действительно кого-нибудь найдём. Здесь нет слова «возможно». Это факт. Аокигахара – четвёртое место в мире по количеству совершаемых самоубийств в год. И живым там делать совершенно нечего.

Мы просто трусы или нормальные люди?

Непосредственно в зоне самоубийств мы провели от силы двадцать минут, большую часть из которых мы не двигались. Мы углубились туда примерно на 150-200 метров. Идти дальше просто не смогли, ноги подкашивались, было в буквально смысле плохо. Метров через десять после пересечения маркировочной ленты мы начали один за другим находить предметы – некие опознавательные знаки или послания, оставленные теми из самоубийц, кто сомневался. Или сомневается прямо сейчас, сидя в палатке среди деревьев в полном одиночестве.

У каждого человека свой стиль, и каждая конкретная вещь обладает особым таинственным смыслом: последний крик души или же робкая мольба о спасении. Кто-то приколачивает к деревьям игрушки, очевидно, символизирующие душу человека, распятую непреклонной жестокостью общества. Кто-то оставляет на ветках повязки определённого цвета, чтобы спасатели знали, в какую сторону ушёл человек. Нашей первой находкой была бутылка. Совсем новая. За несколько дней до этой поездки в Японии прошли проливные дожди, однако бутылка была абсолютно чистая, и этикетка ещё не успела поблекнуть. Некто был здесь совсем недавно, однако пришёл этот человек не за экстремальными ощущениями, а чтобы принять весьма непростое решение; не буду вдаваться в рассуждения, правильное или нет.

Пройдя ещё десять-двадцать метров, мы нашли другую бутылку, точно такую же, как и первая; затем ещё и ещё. В лесу было тихо; вокруг – разве что только уснувшие души. Нас словно просили уйти. Мы чувствовали, что вторгаемся в мир, не принадлежащий нам, и было не столько страшно, сколько совестно оттого, что мы осмелились нарушить эту невидимую грань. Мы ушли. Ушли гораздо быстрее, чем пришли – мы практически бежали. Вынырнув из-под воспрещающего вход знака, я выдохнула, а после, увидев проходившего мимо живого человека, не смогла сдержать крик. Тогда-то мы и задались вопросом, трусы ли мы или просто нормальные люди, не желающие встречаться со смертью до того, как она сама придёт за нами в нужный час. Предлагаю каждому ответить на этот вопрос самостоятельно.

Мы просто трусы или нормальные люди?

Япония – страна сказочных чудес. Это знает каждый человек, который хотя бы раз листал путеводитель по Японии, знакомясь через фотографии с красотой её природы. Это понимает и каждый, кто наблюдает за Японией через интернет: чудаковатая реклама, анимэ, бесшабашное японское творчество, в своей свободе во многом превосходящее западную культуру. С этим утверждением согласится любой ценитель автомобилей, не станет спорить и человек, знающий толк в технологиях. Япония – одна из самых безопасных стран мира по уровню преступности, одна из самых чистых стран Азии и мира в целом, одно из наиболее комфортабельных мест для проживания. Казалось бы, отчего же именно здесь, в эдаком раю на земле, находится четвёртое место в мире по количеству самоубийств? Чего не хватает людям, живущим в идеальной стране, практически не знающим нужды и материальных лишений? Ответ гораздо проще, чем кажется.

В мире существует весьма справедливый баланс вещей, и очень часто одно невозможно без другого. Например, идиллия с точки зрения материальных общественных благ невозможна без того, чтобы жители этого прекрасного государства не были вынуждены отдавать всю свою жизнь на её поддержание. Она невозможна без жёсткой системы, зачастую не приветствующую признаки индивидуальности и далеко не всегда защищающую привычные нам человеческие права. То есть там, где существует благо общее, отсутствует благо личное. Всё хорошо у всех как у группы, но лично у каждого настоящая жизнь заканчивается на довольно раннем этапе, и я нередко задумываюсь над тем, что мне не вполне по душе такой перевес. Я рада, что у меня есть выбор. Жаль, что он есть далеко не у всех японцев. Япония – это страна сказочных чудес, где каждый день люди с очень грустными, безжизненными глазами спешат на работу.